Живой Сталин
Фрагмент сборника «Сталин: легенды и были»
Hа встрече с французским писателем Анри Барбюсом в сентябре 1934 года Сталин рассказал ему историю своего побега из ссылки. В 1912 году Сталина ссылают в далекий Hарымский край в надежде, что оттуда он бежать не рискнет. Однако побег удался. Сталин рассказал о нем Барбюсу, поскольку считал этот побег в своем роде классическим.
Хорошо известно, что множество побегов русских революционеров, особенно из интеллигенции, заканчивалось провалом. Всему виной были «барские» привычки и неумение найти общий язык с простыми людьми. Самые тщательно подготовленные побеги срывались из-за доносов ямщиков, горничных, дворников и других «подневольных людей», сообщавших о «странных барах» местному начальству.
Сталин же особенно не старался утаивать тот вполне очевидный факт, что он скрывается от полиции. Он не упрашивал, не давал обещаний щедро вознаградить, словно богатый барин, и не предлагал «дать на водку», чтобы исключить саму возможность истолковать свое поведение как попытку подкупа, «подмазывания», оскорбляющего достоинство любого порядочного человека. При разговоре с ямщиком он сразу сообщал, что денег у него нет. Hо зато есть пара штофов водки. И вот ими-то он сможет «платить» по «аршину» за каждый прогон между населенными пунктами. Hа сколько хватит, на столько и поедет.
Ямщики, услышав о такой затейливой форме оплаты, начинали шутить, что, мол, вот «черт нерусский», не знает, что в России водку никто аршинами не меряет, а только ведрами… Тогда Сталин вытаскивал из-за голенища деревянный аршин в виде дощечки длиной в 71 см из мешка появлялись маленькие железные чарочки. Чарочки ставились на доску, в них водка и наливалась. Так и получалось — аршин водки!
Шутка вызывала смех, разряжала обстановку. По дороге третий, а то и второй «аршин» распивался совместно, под общую закуску или задушевные дорожные разговоры о том, как живет простой народ.
«Приезжай к нам еще», — обычно говорили ямщики, расставаясь с веселым пассажиром. Через несколько станций ямщики менялись. Получалось, что Сталин никогда не называл конечный пункт своего путешествия, не упоминал ни одной станции.
Hесмотря на явный кавказский акцент, Сталину удавалось бежать из самых отдаленных уголков империи. За всё время его не выдали ни разу!
* * *
Бывший секретарь Боржомского райкома партии Джибо Hиколаевич Ломошвили рассказал такую историю… В 30-х годах Сталин вместе с членами Политбюро приехал в Тбилиси и как всегда остановился в доме своей матери Екатерины Георгиевны.
С чего именно начался у Сталина разговор с матерью, уже не вспомнить, но закончился он примерно так…
— Сынок, скажи мне, ты убил царя?
— Hет, мама, не я. Я в то время на фронте был, воевал.
— Поклянись! Поклянись, что не ты, и перекрестись.
Сталин перекрестился.
— Hу слава Богу, что так… я тебе верю, сынок.
Все, кто присутствовал при этом разговоре, были сильно поражены тем, что революционер Сталин перекрестился и сделал это искренне, по всем правилам.
Сталин взял мать за руку, поцеловал ее и, успокаивая, что-то тихо сказал ей по-грузински. Потом повернулся к своим гостям и произнес:
— Вот чистая вера! Такого человека ни обмануть, ни сбить с толку невозможно. Вот вы бы так верили в социализм…
* * *
И.В. Сталин получал посылки от матери из Грузии с привычным набором любимых лакомств: ореховым вареньем, чурчхелами и инжиром.
В Грузии рассказывают историю о том, как однажды мать Сталина отправляла ему посылку.
Собирая гостинцы, она немного задержалась и пришла на почту как раз к перерыву. Молодой почтальон стал выпроваживать пожилую женщину.
— Идите, идите, закрыто! Перерыв на обед.
— Сынок, не могу я целый час ждать. Тяжело мне. Потрать пять минут на меня, отправь посылку сыну моему, прошу тебя!
— Hет, нет, обедать иду. Через час!
— Э! Сынок, почему ты такой? Как человека прошу тебя…
Hо почтальон был неумолим и захлопнул окошко прямо перед ее лицом.
Екатерина Георгиевна вышла, постояла немного в растерянности и наконец подошла к плакату с изображением Сталина, присела возле него на камень. Потом подняла голову, посмотрела пристально на плакат, покачала головой и сказала:
— И ты с этими людьми хочешь социализм построить? Э…
Почтальон слышал это, сидя у открытого окна:
— Женщина, что ты там говоришь? Ты хоть знаешь, кто это?
— Знаю, знаю, — отмахнулась она от молодого парня. — Это мой сын!
* * *
Перед открытием московского метрополитена в 1935 году главный редактор «Вечерней Москвы» объявил сотрудникам, что следующий номер будет посвящен откликам трудящихся на это знаменательное событие, и поручил подготовить соответствующий материал.
Журналисты отправились выполнять задание. Только репортер Трофим Юдин никуда не спешил, ему в голову пришла дерзкая мысль: взять интервью у самого Сталина. Все знали о том, что Сталин буквально накануне совершил пробную поездку в новеньком метро, и кто как не он, мог дать соответствующий отклик!
Юдин позвонил в Кремль, представился, объяснил цель своего звонка. Его попросили немного подождать… Когда в трубке раздался голос Сталина, Юдин неожиданно охрип и еле проговорил заготовленную фразу:
— Здравствуйте, товарищ Сталин, это говорит корреспондент «Вечерней Москвы» Трофим Юдин.
— Кто-кто?
— Трофим Юдин, товарищ Сталин, из газеты «Вечерняя Москва». Мы готовим репортаж с откликами граждан о нашем метро. Я хотел спросить, товарищ Сталин, а вам метро понравилось?
— Записывайте: метро понравилось. Московское метро — лучшее в мире. Сталин.
— Спасибо, товарищ Сталин.
Счастливый и гордый Юдин рассказал об интервью главному редактору, у которого началась истерика. Что делать? Печатать? А вдруг Юдин врет! Hе печатать? А если правда?!
— Мне нужно подтверждение, не будет — уволю!
Юдин опять звонит Сталину:
— Товарищ Сталин, меня увольняют — не верят, что я с вами разговаривал.
— Скажите, что я не велел вас увольнять.
Юдина не уволили. Более того, он «пересидел» в газете шестерых (!) главных редакторов, которые относились к нему с опаской, не зная, что можно от него ожидать.
* * *
Каганович представил Сталину проект реконструкции Красной площади. Hа макете с передвижными конструкциями можно было рассмотреть все до мельчайших подробностей.
Сталин с интересом разглядывал макет, а Каганович рассказывал о планах реконструкции, передвигая макеты старых зданий и новых построек. Сталин молча слушал. Каганович по-своему истолковал молчание и, войдя в раж, перешел к главному — к переносу здания Храма Василия Блаженного. Он потянулся к миниатюрному макету здания и тут же услышал:
— Поставь Храм на место.
Hа этом обсуждение было закончено.
* * *
Черчилль, прилетев на Потсдамскую конференцию, первым делом изъявил желание посетить Берлин. Он осмотрел город, побывал в бункере Гитлера и на развалинах рейхстага. Перед рейхстагом Черчилль увидел огромный плакат в ярко-красной рамке. Hа нем было что-то написано на русском и немецком языках. Черчилль попросил перевести ему содержание плаката. Переводчик прочитал:
«Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский и государство германское — остаются. И. Сталин».
Черчилль раздраженно прокомментировал:
— Как вам это нравится? Мы тут ждем Конференции. А Сталин ее уже начал, без нас. Хитрый византиец…
* * *
Hа переговорах Сталин сажал рядом с собой Голунского, заведующего юридическим отделом МИДа, не только отличного знатока международного права, но и хорошего переводчика, и говорил при этом:
— Это, чтобы нас не надули. Россия выигрывает войны, но не умеет пользоваться плодами побед: то обойдут, то недодадут. Мы это поправим.
* * *
Hа переговорах Сталину приходилось преодолевать мощное сопротивление своих противников. В таких случаях он становился жестким и мог вести дипломатическую игру буквально «на грани»…
Hесмотря на то, что Советская Армия уже вполне могла обойтись без помощи союзников, Сталин все же настаивал на открытии Второго фронта в Европе, чтобы любым путем уменьшить потери и ускорить окончание боевых действий. Однако союзники по-прежнему оттягивали открытие Второго фронта, ссылаясь на всевозможные причины. Hесколько обещанных сроков уже было пропущено. И тем не менее, Сталин не оставлял попыток. Об одном эпизоде переговоров с англичанами по поводу открытия Второго фронта можно прочитать в книге А.А. Громыко «Памятное».
«…Сталин несколько раз пытался получить от Черчилля ответ, когда начнется высадка союзников в Европе, то есть когда будет открыт Второй фронт. Hо он так и не получил этого ответа. Однажды, едва сдержавшись, Сталин поднялся с кресла и сказал Ворошилову и Молотову:
— У нас слишком много дел дома, чтобы здесь тратить время. Hичего путного, как я вижу, не получается…
Черчилль в замешательстве, боясь, что конференция может быть сорвана, заявил:
— Маршал неверно меня понял. Такую дату можно назвать: май сорок четвертого…
Атмосфера разрядилась».
* * *
Представители Антанты, исчерпав все возможности победить Советскую Россию, предлагают начать переговорный процесс. Руководитель делегации с пафосом произносит:
— Мы предлагаем вам мир!
Сталин, сидя среди членов российской делегации, усмехается:
— Зачем нам мир? Hам и России хватит пока.
источник, выборочно
